Двести пятнадцатый день. Поздно вечером повели к вождю, после того как неделю за мной ходили его телохранители. Честное слово, не знаю, чего они опасались. Я в жизни не видел человека огромнее, меня даже сомнения взяли, человек ли передо мной. Огромный шатер, в котором он обитал, по сравнению с ним самим был вполне скромной юртой, ничуть не больше чем у остальных. Такому, небось, машину опрокинуть не составит труда, или дерево повалить. Сами байтырки обращаются к нему Хамар-суугут - пожиратель китов, но что-то сомневаюсь, что ему в степи часто подают этих самых китов. Чем они его кормят вообще?

Вождь довольно придирчиво меня оглядел, спрашивал откуда я и кто такой, интересовался моим ремеслом. Затем послушал мою просьбу и стал раздумывать. Упоминал, что они вернутся через три года, но я как мог объяснил, что хотел бы сопровождать их сейчас. Не понравился я ему чем-то, уж не знаю, что ему сказали, но хмурился он сурово, задумался.

В итоге отпустили меня, правда ответа ждать пришлось до самого утра. На рассвете, когда утренний туман вжался в траву, пришла кутухта, сказала, что все-таки разрешают отправиться за ними.

Как-то под вечер, когда в напоминание о дне остается только оранжевая тонкая полоса на горизонте, со стойбища поднялась чебурашка. Я в машине возился, систему дожделова чистил от перьев птиц, которые любят оккупировать крышу, поэтому не сразу заметил. Как с ведром вылез, то заметил, что стоит у палатки бандитской чебурашки еще одна, о чем-то гневно тявкает на своем. Ну дело не мое, лезть не стал, позже уже подошел к костру, когда гостья ушла, интересно стало спросить.

Рассказала про обычай, поединок на мечах есть у местного населения, чтобы решать кто прав, а кто нет. "Тусмалэм" называется. Разрешение на него обычно просят у самого старшего, и идет схватка до первой крови, но убивать соплеменников нельзя. На изгоев это правило не распространяется - если убили изгоя в таком поединке, то ничего страшного, а если изгой случайно кого убьет, то его тоже следом.

В общем, как я понял из всего разговора, кто-то из лагеря сильно не хотел, чтобы уштуг за ними ходила. Угрожали таким поединком.

Если такую дуэль заснять, то наверное и не придется глубже в степи ехать, баллов хватит, чтобы экспедицию закрыть. Но на самом деле, что-то не хочется совсем.

Пришлось таки побывать на "тусмалэме". Солнце уже в зените, жара стоит такая крепкая, летняя. Даже не заметил сразу, что уштуг в стойбище спустилась. Аппаратуру собрал да бегом спустился с холма, еле успел посмотреть.

Поединки в широком круге проходят, вытоптанная трава, ничего необычного. Весь лагерь сидит, наблюдает.

Котомкин может получше описал бы увиденное, но я в таких вещах не силен. Противник бандитки в броне пришла: видимо, кто побогаче, у того и преимущество. Почти весь бой для меня выглядел как-то вяло, ходят вокруг, саблями неуверенные выпады делают, будто не умеют драться. Затем та, что в доспехе ходила, на летней жаре стала выдыхаться. Чуть замедлилась, и тут как закрутилось все. Мечи звенят, топот, пыль столбом поднимается, рычат обе, какие-то проклятия друг другу шипят, не разобрать.

В итоге уштуг столкнула оппонента на землю и кольнула ее в бедро, пока та откатиться пыталась, но куда там в такой тяжести. Толпа явно такие толкания не одобрила, ропот пошел, но кутухта ладонь подняла, закончился бой.

Оказалось, что местные пришли посмотреть не на единственный бой, потом таких дуэлей еще штук семь было. Боевой день, видать, у них.

Собираюсь домой, институт одобрил итоги экспедиции. Нужного количества баллов аккурат хватило, после того как заснял настоящий сбор и перемещение байтырского лагеря, целое кочевье. Поездил за ними пару дней конечно, но зрелище того стоило. Погрузили на большие телеги свои юрты, собрали скарб, стада животных с окрестностей, да пошли через степи.

На вторую ночь остановились у каких-то камней, широкий такой круг, священное место. Обязательная остановка перед возвращением домой, как мне сказала кутухта. Настояли еще, чтоб машину в этот раз поближе оставлял, мол что-то в тумане нехорошее может быть. Я все равно не собирался в такой туманище ехать куда-то, да и лишний раз праздник заснять или священные места, почему бы и нет?

Кутухта лично угостила какой-то настойкой, в честь прощания, как знак от кутухты к кутухте. Достал из своих закромов немного водки, почти кончилась, но чего в ответ не угостить. Шаманка, правда, кашляла с нее еще сильнее, чем я с той травяной бурды, что она мне давала, но вроде довольной осталась. Судя по неровной походке, проняло ее даже сильнее, чем меня, хех. Ну, будет и ей чего вспомнить.

Это уже закономерность, каждый раз когда меня угощают местные, то это заканчивается какими-то катастрофами для организма. Кроме копченых байбаков. Еле проснулся после вчерашней настойки кутухты, голову так ломит, что аж глаза дергаются.

А как на улицу выглянул, так еще и в груди закололо. Машина стоит посреди широкой поляны, в какой-то тайге. Лес хвойный, сосны огромные возвышаются, на улице уже вечереет. Чебурашек нет нигде, но хоть следы кочевья идут через длинную, заросшую, кривую дорогу в лесной чаще.

Додумался достать детектор искривлений, лучше бы не доставал. Стрелка уперлась куда-то вправо, и трещит там, словно ее сейчас свернет набекрень неизвестной силой. Попробовал с институтом связаться, но ответа пока не получил, куда-то совсем далеко закинуло от ближайших вышек. Вдобавок ко всему, стечкин снова в ящике обнаружился, даже на замок закрыт опять. Правда трех патронов не хватает.

Какая-то северная часть Сибири, а может Канада. Что за чертовщина...

Пришлось по лесу ехать часов пять, наверное, а вечер так и не перешел в ночь, хотя ощущение было, что вот-вот солнце опустится. Не опустилось, а как дорога вышла из чащи, стало понятно почему. Точнее, стало еще непонятнее, разве что, что это точно не север Сибири.

Выехал к лагерю байтырок, те стоят на берегу моря или, может, озера большого, не ясно пока. Вдали, за гладью воды вздымаются горы, крутые такие хребты, а за ними солнце висит в чьем-то черепе. Оптическая иллюзия?

По кривой дороге спустился к лагерю. Местные уже смешались, тут и мужчины и женщины, только лагерь немного поделен пополам основной дорогой, юрты свои почти поставили. Кинулся к кутухте с вопросами, а та что-то шипит на своем, что я сам сюда хотел и что разрешение мне давали. Ходи мол, смотри, исследуй, да записывай свои "кновлехе".

Честно сказать, исследовательский дух мой как-то выбило немного. Просто сидел в машине, пытался до ночи связаться с институтом, но ни ответа института, ни ночи так и не дождался. Так и лег спать со всеми включенными приемниками.

День... черт его знает какой, наверное третий. Так удобнее считать будет, раз речь про три года шла. Солнце на месте стоит, только иногда то теплее, то прохладнее становится. С теневой стороны гор иногда туманы спускаются к морю и ползут по водной глади, пока не рассеиваются у кромки света. В воду заходить как-то не хочется, хоть и теплая. Местные не заходят, так что и мне не следует. Хотя один раз показалось, что купался кто-то, но одежды ничьей на берегу не было, да и не вылезло никого потом из воды.

На склонах гор туман часто вырисовывает миражи, то фигуры какие-то гуляют в нем, то лица проскальзывают. С таким искривлением как здесь, конечно, не удивительно, но привыкнуть все равно сложно.

Кутухта на второй день уплыла за остров, поспрашивал у чебурашек, но те лишь плечами пожимают. Сиди жди, когда вернется. А меня тем временем по степи на вертолетах ищут небось.

Захотел пройтись по дороге назад, уж больно много там камней красивых было, всяких деревянных фигур и символов на деревьях. Раз я здесь, то будем дальше изучать, благо, что фотопленки у меня не то что на ближайшее время, на все три года хватит. Просто нужно экономить уметь, а не как некоторые, каждый камень с восьми ракурсов щелкают. Да и надеюсь, что кутухта, как вернется, обратно меня сможет отправить. В магию шаманки я верю, теперь-то другого не остается. Лишь бы не сказали своим ходом добираться.

Побрел по дороге, час-другой уже иду, работой своей занимаюсь, отвлекаюсь неплохо, да и время летит. И тут слышу, кто-то дышит около меня, радостно так пыхтит, почти смеется. Взгляд от камней поднял и остолбенел: сидит на пригорке у деревьев дед, не человек, а какая-то неведомая лесная личность, чащобный гражданин в общем. Из-за спины у него ребенок выглядывает, трясется весь, осторожный такой.

Показал байтырские знаки, которые еще Котомкин оставлял, а сам молюсь про себя, чтобы дед не продегустировал меня или еще чего гнусного не предпринял. А тот кивает, не меняясь в лице, и дальше смотрит своими глазами бусинами, мол "снимай-снимай, не мешаю". Что делать, дальше иду, снимаю камни да деревянные узоры, а лесовик следом крадется, даже не слышно его. Сколько он за мной так наблюдал, даже представить страшно.

Под вечер - тьфу ты! - как на часах восемь стукнуло, собрался домой. А лесного мужика уже и след простыл, надоело ему меня изучать.

Продолжение этого арта

Узнал, что чебурашки собрались ехать к транс-балканской линии, напросился посмотреть. Под вечер остановились небольшим лагерем у подножия этого чуда инженерной мысли. Поезд ждут.

Узнавал про местные обычаи у костра. Рассказали, что чебурашки здесь не просто так, у них "Шанхасан", церемониальный поход длительностью в год. Какая-то инициация, то ли в воины, то ли просто во взрослого члена общества, в общем важное дело. И каждый такой поход поделен, в одном женщины, в другом мужчины, причем каждые посещают свои ритуальные места и проводят праздники или испытания.

По истечению года домой отправятся все, в глубь степей, подальше от цивилизации и соседей.

Отправил сегодня фотографии в институт, надеюсь железнодорожники их никогда не увидят. Когда поезд пошел, то чебурашки погнались за ним верхом. Вагоны идут далеко вверху, а они свистят на них и искры аж сыпятся, да краска летит с железа. В институте умоляли хоть как-нибудь разобраться, каким образом местные это делают.

Отметины на грузовых вагонах серьезные, но тонкие, и даже если краской сверху закрыть все равно видно. Как мне объяснили, это имена высекаются на движущемся поезде, чтобы оставить своеобразный след в истории, да заодно своими навыками похвастать.

И ведь местные не знают, куда в итоге едут эти вагоны, через какие города и страны, кто прочтет их имена. Да и те кто их увидит, вряд ли поймут значение. Тайный культурный след вырезанный на металлических боках железного змея.

Интересно, что с человеком случится, если в него так "свистнут". Ничего хорошего, скорее всего.

В последнее время уштуг много крутится у машины, задает вопросы про то, откуда я такой взялся, но больше интересуется, что в самой машине. Удалось даже объяснить, чем я тут занимаюсь. После этого аж пообещала, что сможет провести меня в караван-сарай, пришлось конечно кое-какую мелочь сторговать, но оно того стоит. Зловредная немного персона, но хотя бы охотно сотрудничает, даже в какие-то интересные места водит, опять же за всякие склянки, журналы, инструменты и сумки. Почему-то сумки на первом месте, борсетка это, или рюкзак - не важно. Засматривается постоянно на мою разгрузку, но у меня такая одна, не дам.

Узнал от нее, что внутри байтырского общества есть деления по комплекции, зовутся пожирателями байбаков, змей, зайцев и еще каких-то животных, про каких шла речь я так и не понял. На что влияет такое деление, тоже непонятно, вроде на ремесло, работу в племени, но это еще проверить нужно.

Вечером наткнулся в словаре байтырско-английского.

Уштуг - exile, (outlaw).

Оказывается, что никакое это не племя, просто приблудная чебурашка. С одной стороны, доверять как-то опасно, с другой стороны, ее остальные не прогоняют, да и на караван-сарай посмотреть бы. Дилемма.

Сто девяносто третий день экспедиции. Утром прискакала на козе чебурашка-бандитка, я уже лагерь собрал, так что двинулся сразу за ней. Пару раз останавливались из-за патрулей, но проводница уштуг смогла убедить их пропустить нас, что-то про кутухту говорила, стращала небось. Ехали долго, добрались до места уже когда солнце почти скрылось за горизонтом.

С виду вполне обычный палаточный городок. Или это юрты? Не слишком разбираюсь. Дымок поднимается над жилищами, звон какой-то разносится, ручная живность орет, знакомая атмосфера. Местные высыпали посмотреть - кто приехал? Даже кутухта местная вышла.

Кутухте, почему-то, долго объяснять не пришлось мое присутствие, посмотрела на меня, покивала да ушла вглубь городка. Значит, приняли. Детей или стариков я в толпе жителей не заметил, наверное тут живут только участники их священного похода, а какие-то действительно крупные поселения еще глубже в степи. Ну да ладно, мне хоть на убранство и быт посмотреть , а там, глядишь, уже и конец экспедиции будет.

Волнительный, конечно, был маневр, сижу теперь в машине довольный как слон - получилось все таки!

Чебурашки оказались довольно гостеприимным народцем, даже слегка чересчур. Как мне объясняла уштуг, если предлагают угощение, то нужно хотя бы пару ложек съесть, иначе хозяева оскорбятся. Само собой в каждой юрте, в которую я входил чтобы фотографировать убранство, меня пытались чем-то угостить. Примерно на двадцатом жилье пришлось отступить, иначе был риск пасть в неравном бою с пловом и каким-то странным жирным супом из корешков. Яйца кстати они спокойно едят, видел блюда из них, но, слава богу, их не предлагали. Видимо в курсе, как подобные мне на них реагируют.

Городок разбит на улочки, палатки стоят не как попало, а чтобы можно было между ними двигаться верхом. Везде сушильни стоят и тележки, какие-то конструкции из шкур, видимо для сбора дождя, даже маленькая кузница есть у них. Посередине возвышается большой шатер, но меня туда не пустили, видимо что-то важное держат.

Сама уштуг в город не ходит, не пускают все-таки, разбила себе палатку около машины на холме. На вопросы почему она уштуг злится и бормочет что-то невнятное, так что не допытывался. Еще рекомендовала мне с подарком каким-нибудь подойти к кутухте: чтобы позволили поговорить с вождем, попроситься ехать с ними в глубь степей. Скоро заканчивается поход инициации, без разрешения за ними не отправишься просто так. Надеюсь, баллов хватит к тому времени, чтобы экспедицию закрыть - не очень хочется еще дальше уезжать.

Стечкин пропал. Пришел от кутухты, относил ей клубок посеребренной китайской пряжи - вещь конечно китчевая, но шаманка явно осталась довольна. Но не суть. Вернувшись в машину обнаружил, что ящик открыт и стечкина нет. Надо было обратно прятать все-таки, в секретное место под приборной панелью. Но кто же знал, что замочек взломать сможет кто-то из местных.

Сначала подумал, что уштуг забрала, но пойди теперь разберись. Само собой все говорят, что никто не брал. Я даже картинку нарисовал этого проклятого пистолета, но реакции ноль.

Каждый взгляд каким-то подозрительным кажется. Теперь сижу, оглядываюсь, страшно. Даже не то, что в спину кто-нибудь выстрелит - хотели бы, уже давно пришили. Тут каждый второй свистом, наверное, прибить может. Но вот если кто-то себя поранит, а потом ко мне вопросы начнутся...

Сегодня поздно вечером прогуливался по холмам, чуть вдали от городка, надеялся какую-нибудь ночную фауну сфотографировать для коллекции. Туман стелется свежо, приятно, клубится из низин вырастая в причудливые фигуры. Будто танцует.

Тут слышу вдали рокот какой-то, звук словно в гонг большой ударили, а затем по камням протащили. Неравномерная такая музыка: с одной стороны какофония абсолютная, но с другой стороны есть в этом что-то из-за эха холмов. Пока взобрался на соседний холм уже ночь опустилась, в темноте хорошо видно как по туману идет вереница местных с факелами. Что жгут неизвестно, но пламя тусклое, синеватое. Может, масло какое-то.

Почувствовал неладное когда вереница уже к дальним холмам ушла, а затем зашла за горизонт, и не кончилась - идут кто-то, но конца и края им не видать. Уже наверное тысячи огоньков насчитывал странный ход, столько жителей в городке явно не было, а я все сижу и глаз оторвать не могу. Тут меня за шиворот как схватят, в обморок чуть не упал.

Оттащили за гряду холмов, слышу - уштуг шипит что-то, разобрать не смог, но понял, что мне здесь не место. Фонарик достал и побрел в машину.

Сказали, что скоро меня к вождю отведут, и тот ответит, можно ли за кочевниками в глубь степей пойти. Приставили двух взрослых байтырок, ходят теперь, следят за каждым моим шагом, оценивают насколько я опасен, наверное. Обветренные такие, хмурые, ничему не удивляются, молчат в основном, вообще стараются эмоции не показывать. Встанут метрах в пяти как каменные и стоят, бдят. Иногда уходит одна куда-нибудь, но вторая как тень за мной шастает.

Один раз только одноглазая подошла, заметила, что папироску сидел смолил пока журнал заполнял. Тычет пальцем в трубку свою, угостите, мол, даму. Мне не жалко, дал целую пачку, надеюсь это у них не считается за подкуп должностных лиц, хех.

Мне бы и самому не хотелось в глубь степей, места здесь странные. В последний раз, когда детектором искривлений шарил по тому месту, где видел странные ночные огни, то один и семь выдавало. А уж дальше в степях небось как в бермудском треугольнике за двойку заходит. Единственное, что успокаивает - местные тут живут и, вроде, не жалуются.